ВВЕДЕНИЕ

Психологическое консультирование направлено на решение разных задач, которые выполняют практические психологи. Методы консультирования требуют от психологов разных профессиональных знаний и навыков. В какой-то мере они выражают различные подходы при обслуживании клиентов, разные профессиональные убеждения, связаные с неодинаковыми профессиональными ценностями и критериями.

Очевидно, что в неумелых, нечестных или недобрых руках диагностические данные могут причинить серьезный ущерб интересам, здоровью или достоинству клиента. Как сделать так, чтобы результаты психологического консультирования, по меньшей мере, не наносили вред клиенту, а в лучшем случае, наиболее эффективно решали задачи психологической коррекции, изменения представлений и отношений клиента, оптимизации его состояния, облегчения болезненных переживаний, поиска ресурсов клиента, возможностей разрешения проблем, создавали дополнительные условия для адаптации, преодоления кризисных ситуаций?

В данной работе мы попытались рассмотреть разнообразные возможные подходы к отношениям психолог-клиент с точек зрения разнообразных психологических школ, начиная с основоположника психоанализа З. Фрейда и заканчивая новейшими психологическими школами. Основной акцент в работе сделан на два, принципиально разных подходах к отношениям психолог-клиент – на диалогический и триалогический подходы к консультированию.

В связи с вышесказанным цель данной работы формулируется следующим образом: максимально полный обзор особенностей отношений психолог-клиент в различных концептуальных направлениях психологического консультирования.

Для решения поставленной цели в представленной работе будут решаться следующие задачи:

1. обзор научной литературы по представленной проблеме;

2. рассмотрение теоретических основ отношений психолог-клиент;

3. анализ двух основополагающих подходов к отношениям психолог-клиент в современном психологическом консультировании: диалогического и триалогического.

В соответствии с актуальностью, целью и задачами построена структура данной работы:

· В первом параграфе первой главы представлен обзор научной литературы по рассматриваемой проблеме. Во втором параграфе первой главы рассмотрены теоретические основы взаимоотношений психолога-клиента, основанных на первоначальном анализе характера клиента.

· Во второй главе приведен анализ диалогического и триалогического подходов к психологическому консультированию.

· Непременными составляющими композиционной структуры данной работы выступают «введение» и «заключение», а также список использованной литературы. Во введении представлена актуальность проблемы, цели работы и её структура. В заключении приводится материал, полученный в результате воплощения поставленных целей.

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ОТНОШЕНИЙ ПСИХОЛОГ-КЛИЕНТ

1.1. Совокупность подходов к отношениям консультант-клиент в разных психологических направлениях

Мир современного психологического консультирования и психотерапии – это около пятисот (!) разновидностей активной психологической работы и психологической помощи пациентам и клиентам. Каждую из этих разновидностей отличает особый язык и круг понятий, особые методы, приемы и техники работы, особая практика консультативного и психотерапевтического общения. Такая ситуация складывалась постепенно, на протяжении десятков лет, начиная с конца ХIХ века, когда новаторские исследования З. Фрейда очертили сферу психоанализа – первой разновидности вневрачебной психотерапии; психоанализ, по убеждению своего основоположника, являлся «не специализированной областью медицины… [но] частью психологии, конечно, не всей психологией, но ее подразделом…».

Последующее развитие данной сферы практической психологии теснейшим образом связано с дифференциацией всего корпуса психологического знания, с возникновением основных направлений и школ современной психологии – глубинной, поведенческой, когнитивной, экзистенциальной, гуманистической и трансперсональной. Параллельное и координированное развитие психотерапии-консультирования и психологии, неизменное присутствие психологического компонента в составе психотерапевтических-консультативных практик иллюстрируют содержательные и генетические связи психотерапии-консультирования и психологии и, прежде всего, психологии личности.

Создавая сферу психотерапии-консультирования в качестве раздела практической психологии, ее основоположники – от З. Фрейда и К.Г. Юнга до К. Роджерса и Р. Мэя – указывали на непременность ее теоретической, концептуальной составляющей, на чрезвычайную значимость психологического знания для практической психотерапевтической и консультативной работы. Так, Р. Мэй писал: «… нам следует начать с определения понятия «личность». Сознательно уклонившись от такого определения, консультант сформулирует его для себя бессознательно, невольно исходя в своей работе с клиентом из предположения, что тот должен развить в себе личностные качества хотя бы своего консультанта, или любимого героя, или черты характера, считающиеся идеальными для данной национальной культуры. Мудрый терапевт сознательно и разумно нарисует портрет личности, не доверяя такое серьезное дело причудам подсознания».

Отношение между теорией и практикой в сфере психотерапии-консультирования, отношение практиков к теоретическим концепциям и моделям с самого начала и по настоящее время оформляется двояким образом – либо как репродуктивное, либо как продуктивное отношение. В первом случае акцент ставится на воспроизведении в практике той или иной традиции психологического теоретизирования, того или иного психотерапевтического мифа (от психоаналитического до трансперсонального). Во втором случае акцент переносится на создание, порождение нового способа, новой формы такого теоретизирования или мифотворчества. Если репродуктивное отношение между теорией и практикой, между психологией и психотерапией-консультированием обеспечивает существование традиционных школ и направлений в этой сфере, то продуктивное отношение обеспечивает возникновение новых разновидностей психотерапии-консультирования. В зарубежной (прежде всего Западной) психологии оба эти отношения представлены весьма полно: наряду с направлениями и школами, существующими десятки лет, мы видим непрестанное возникновение десятков, а теперь уже и сотен новых разновидностей психотерапии-консультирования. Такова вполне благополучная и естественная ситуация допарадигмальной стадии развития данной сферы практической психологии на Западе.

Совершенно иная ситуация наблюдается в отечественной психологической науке. Развитие данного раздела практической психологии на протяжении советского периода российской истории, по своей продолжительности вполне сопоставимого с периодом развития психологии-консультирования в целом, было весьма драматичным. Идеологическая и педагогическая ангажированность психологии в СССР обусловила сначала ликвидацию традиционных разновидностей психологической практики (особенно показательна в этой связи судьба психоанализа в Советской России). В условиях тоталитаризма формировались лишь такие психологические направления и школы, которые, несмотря на всю свою психологичность и обращенность к человеку, оказались абсолютно неспособными служить теоретическим основанием реальной практики психотерапии-консультирования. СССР, а затем и страны социалистического лагеря на протяжении десятилетий существовали как «здоровые» страны, населенные «здоровыми» компенсированными невротиками и «психотиками» диссидентами. Конечно, падение «железного занавеса» в конце 80-х гг. кардинальным образом изменило ситуацию в отечественной психологии. Однако это изменение предельно отчетливо выявило проблему соотношения отечественного и мирового наследия в области психотерапии-консультирования, проблему репродуктивного и продуктивного отношения отечественных психологов и психотерапевтов к этому наследию. Данную проблему можно сформулировать в виде следующего перечня вопросов. Возможно ли продуктивное отношение отечественного психолога (психотерапевта-консультанта) к существующим в данной сфере практической психологии направлениям и школам? Можно ли заниматься данной практикой, не «импортируя» при этом западные теоретические концепты? Существуют ли отечественные разработки, которые можно сделать теоретическим основанием для психотерапии-консультирования?

1.2. Факторы, помогающие консультанту в общении с клиентом

Отличительной чертой консультанта является его особая чувствительность по отношению к людям, их надеждам, страхам и личностным напряжениям. Эта способность позволяет ему улавливать малейшие проявления характера, такие как интонация, поза, выражение лица, даже одежда и, на первый взгляд, случайные движения тела. Так консультант учится читать характер клиента, и тот предстает перед ним не как пресловутая "открытая книга", а как новая страна перед путешественником, где все свежо, интересно и требует понимания.

Каждая деталь в человеке добавляет свой мазок к портрету его личности. Малейшее движение в голосе, лице – все полно смысла и не случайно. Личностная модель проявляется в каждом поступке человека, в том, как он смотрит на окружающих, в его рукопожатии, в манере говорить. Случается, человек производит на нас неизгладимое впечатление и мы ощущаем это почти интуитивно.

Не стоит забывать, что все эти проявления характера имеют свои оттенки для каждого индивидуума, поэтому консультанту следует быть весьма осторожным в своих выводах. Складывается несколько парадоксальная ситуация: невзирая на значимость жестов и выражений лица, они лишь симптомы, нечто вроде буйков на поверхности водоема, которые в каждом отдельном случае указывают на уникальность данной личностной модели. Вот почему нельзя одинаково толковать жесты и выражения, даже если они похожи у двух разных лиц.

В данном случае можно сформулировать общее предостережение для консультантов: предположительный вывод о личностной модели индивидуума следует делать только на основании совокупности всех доступных и разнообразных факторов. Поза и тон голоса, положение в семье, конкретная проблема клиента, отношения с друзьями и с противоположным полом, успех или неуспех на работе – все эти и многие другие моменты указывают на особенности характера, но ни один из них в отдельности не может быть достаточным основанием для окончательного вывода. Даже два, три, четыре признака не дают достоверного материала, только совокупность многих признаков, указывающих на одни и те же особенности характера, может стать основой для более или менее надежной гипотезы.

Консультант получает первое впечатление о характере клиента уже по его манере подходить к кабинету. Твердый, размеренный шаг указывает на мужество; запинающаяся походка говорит о нерешительности, робости и тайном желании избежать встречи с консультантом. Рукопожатие давно признано важным моментом в распознавании характера. Вялое, краткое рукопожатие словно говорит за человека: "Мне не хотелось этой встречи". Такой человек либо робок со всеми, либо просто боится именно этой встречи. Грубоватое, крепкое рукопожатие, когда ваш собеседник словно клещами сжимает вашу руку и с энтузиазмом трясет ее, говорит о желании клиента предстать перед вами эдаким прямым потомком мужественных первопроходцев, что само по себе может оказаться попыткой скрыть глубокое чувство неполноценности. Рукопожатие – это символ союза двух лиц и, когда оно выражает искреннее дружелюбие, интерес к человеку и желание дать, а не взять, тогда оно говорит о душевном здоровье личности.

Что касается одежды человека, то ее значение подтверждается даже поговоркой. В течение своей многовековой истории человек приучился читать многое в манере одеваться. Неверно, что "человека делает одежда", но верно то, что отдельные детали наряда могут намекнуть на характер его владельца. Фрейд разъясняет этот момент с психотерапевтической точки зрения: "Все, что человек делает со своей одеждой, часто даже сам того не замечая, представляет не менее важный интерес для врача и заслуживает его внимания. Любое изменение в привычном одеянии, любой недочет, не застегнутая пуговица, например, любая привлекающая внимание деталь, все это средство выражения чего-то такого, о чем сам человек не хочет говорить прямо; как правило, он делает это совершенно бессознательно".

Неопрятность в одежде, неухоженные волосы, рваные шнурки ботинок и тому подобное очень красноречиво говорят о самом человеке. С другой стороны, человек, о котором хочется сказать "отутюженный с головы до пят", сдувающий с себя пылинки, с безупречно ровным галстуком и отполированными ногтями, как правило, склонен придавать чрезмерное значение мелочам и в других сферах жизни. В одной из последующих глав мы будем говорить о религиозном неврозе или неврозе принуждения. Так вот, особенно преувеличенную тщательность в одежде проявляют страдающие этим видом невроза.

Если женщина красит ногти зеленым лаком или злоупотребляет косметикой, это для нее лишь способ сказать, что она нуждается в нашем внимании. Либо она испытывает недостаток искреннего внимания со стороны близких, либо избалована настолько, что ее требования выходят за рамки разумного. В обоих случаях неординарную косметику следует воспринимать как симптом глубоких личностных нарушений.

Особое внимание обращает на свой наряд в день приема тот, кто сильно волнуется по поводу встречи с консультантом. Если клиентка является в кабинет принаряженной, консультанту ясно, что она нервничает по поводу предстоящей беседы. С другой стороны, изысканность туалета может указывать на субъективный, возможно, неосознанный интерес к консультанту как к мужчине. В таком случае, чтобы избежать привнесения субъективного элемента в беседу, консультанту особенно важно правильно понять значение нарядной одежды. Неряшливо одетый гость говорит своим видом о неуважении к тем, с кем ему предстоит провести вечер. А если у человека постоянно неопрятный вид, то это говорит об отсутствии у него всякого интереса к окружающим.

Еще одной подсказкой для понимания клиента служит расстояние, на котором он с вами общается. Если он придвигает свой стул поближе к консультанту, это можно воспринимать как дружеское расположение. Если вас разделяет значительное расстояние, значит, существует невидимый барьер. Такое значение придавал расстоянию Адлер, а я бы назвал дистанцию между двумя людьми чем-то вроде "геометрии любви". Движение в сторону партнера указывает на дружелюбие, заинтересованность и другие аспекты любви, в то время как движение от партнера выражает неприязнь и прочие отрицательные эмоции. Само собой разумеется, что в нашем обществе люди настолько приучены владеть собой, что не позволяют себе явно выказывать подобные эмоции в своих движениях. Но даже слегка вскинутая голова или едва заметный наклон в сторону или от собеседника не ускользают от внимания консультанта. Нормой и признаком идеального душевного здоровья является свободное движение навстречу, распахнутое отношение к жизни, или, другими словами, состояние объективной любви. Невротик, постоянно демонстрирующий движение прочь, не способен испытывать чувство любви.

Если научиться улавливать неприметные мускульные реакции человека на изменчивый поток его мыслей, то можно разгадать их содержание. Ведь, теоретически, каждая мысль сопровождается соответствующим мышечным движением. Речь идет о более тонких проявлениях, чем просто улыбка или нахмуренные брови. Если консультант легко читает такие проявления, то он развил в себе особую наблюдательность, необходимую для определения характера человека.

Есть много признаков, по которым можно определить, что клиент нервничает во время приема. Это заметно по тому, как он без конца то закидывает ногу на ногу, то распрямляет их, или напряженно сжимает ручки кресла, или по его скованной манере держаться. Тогда мы задаем себе вопрос: почему этот человек нервничает? Иначе говоря, что он скрывает или с чем ведет внутреннюю борьбу? Ответ на эти вопросы выведет нас на его личностную проблему.

В чтении характера большое значение имеет также мимика. Многие из нас способны с достаточной точностью прочитать значение непроизвольных изменений в выражении лица собеседника, но, как правило, не в состоянии распознать, что скрывается за притворной маской. Консультант должен обладать способностью читать по лицу клиента переживаемое им чувство, будь то радость, боль или страх. Но, помимо этого, он должен уметь разглядеть эту боль за видимой маской уравновешенности и непринужденности. Как правило, у вечно улыбающегося человека оптимизм наигранный, а тот, кто всегда демонстрирует безукоризненную выдержку, лишь прикрывает этим глубокую обеспокоенность своими проблемами.

Достоевский, этот тонкий исследователь человеческой натуры, точно подметил: "Смех человека может сказать о его характере гораздо больше, чем скучное психологическое обследование". Примечательно, что невротику не так легко от души рассмеяться. Он может позволить себе сардоническую усмешку или ироническую ухмылку, какую изображает провинциальный актер, играющий злодея в старинной пьесе, потому что при такой мимике уголки рта все равно остаются опущенными. Искренний смех – это признак душевного здоровья, приглашение к дружелюбию, прямое доказательство распахнутого отношения к жизни.

О многом может поведать нам интонация голоса, ибо его музыкальность с выразительностью симфонического произведения говорит нам об умственном и душевном состоянии говорящего. Даже не расслышав слов, по одной только интонации можно понять смысл сказанного. Отчетливый, ясный голос говорит об искренности, твердый – о мужестве, а если голос проникает вам в самую душу, это говорит об интересе к людям. Если человек мямлит или бормочет себе под нос так, что вы изо всех сил напрягаетесь, чтобы его расслышать, ясно, что он не горит желанием сблизиться с вами.

Голос наиболее точно отражает состояние нервозности и душевного разлада. Если клиент говорит медленно и старательно контролирует себя можно предположить, что он испытывает определенные психологические напряжения. Мы уже говорили о том, как можно определить скрытые подавления и торможения по тем фразам, на которых клиент запинается, смущается или прибегает к повторам. Когда клиент начинает усиленно возражать консультанту, возникает подозрение, что он сам не очень-то верит в то, что говорит. И чем больше клиент "упирается", тем выше вероятность подсознательного сомнения в истинности собственных слов (что служит доказательством того, что клиент старается убедить не только своего слушателя, но и самого себя). С присущей ему проницательностью Фрейд замечает, что, когда человек пишет или говорит витиевато и околичностями, справедливо спросить, каким же образом он собирается нас "околпачить"? Прямота высказываний говорит о честности, но если ваш собеседник чрезмерно многословен по вполне ясному вопросу, или в его голосе звучит нервная дрожь, или он, как говорится, ходит вокруг да около, опасайтесь нападения с тыла.

ГЛАВА 2. ДИАЛОГИЧЕСКИЙ И ТРИАЛОГИЧЕСКИЙ ПОДХОДЫ К КОНСУЛЬТИРОВАНИЮ

2.1. Диалогический подход

В настоящее время основной способ решения проблемы отношений психолога-клиента в отечественной практической психологии – это своего рода «внутренняя профессиональная эмиграция», когда доминирующей формой является репродукция и адаптация существующих разновидностей психотерапии-консультирования – от психоанализа до нейролингвистического програмирования, от аналитической психотерапии до онтотерапии, от психодрамы до системной семейной психотерапии, от клиенто-центрированной психотерапии до фокусирования и т.д. и т.п. Эта доминирующая и массовая форма приобщения отечественных практических психологов к современной мировой культуре вневрачебной психотерапии-консультирования обнаруживает себя соответствующей референтной переводной литературой, квалификационной подготовкой, сертификационными программами, членством в ассоциациях, стажировками, системой деловых и личных контактов. Все эти способы воспроизведения в России западной психотерапевтической-консультационной практики можно рассматривать, одновременно, и как способы активной экспансии данной практики. Результатом этого встречного движения является такое современное состояние отечественной психотерапии-консультирования, при котором основные направления в этой области представлены исключительно западными разновидностями. Сама идея продуктивного отношения отечественных практических психологов к психотерапевтической-консультативной практике представляется, как правило, либо несвоевременной, незрелой и даже смехотворной, либо совершенно невозможной и даже абсурдной.

И тем не менее в течение последних 10-15 лет усилиями ряда отечественных психологов-психотерапевтов (Ф.Е. Василюк, А.Ф. Копьев, Е.Т. Соколова, Т.А. Флоренская, А.У. Хараш и др.) была предпринята попытка продуктивного подхода, разработки отечественной разновидности вневрачебной психотерапии-консультирования. Эта разновидность стала называться диалогическим подходом. Следует, однако, отметить, что теоретической базой данного подхода стала отнюдь не советская психология, а две фактически досоветские внепсихологические концепции – физиологическая концепция доминанты А.А.Ухтомского (1966) и литературоведческая концепция диалога М.М.Бахтина (1963). В рамках диалогического подхода диалог выступает, с одной стороны, как эмпирический факт психотерапевтической-консультативной практики, как диадическое общение психотерапевта-консультанта и пациента-клиента, а, с другой, - как основной теоретический конструкт.

Несмотря на то, что разработчики и сторонники диалогического подхода сближают, почти отождествляют понятия «доминанта на другом» и «диалог», нам представляется, что семантические контексты данных понятий образуют скорее антиномичные, нежели синонимичные психологические концепции. Для А.А.Ухтомского общение изначально монологично, поскольку ограничено «двойником», той тенью или системой проекций, которая встраивается в пространство общения между мной и другим, препятствуя непосредственному контакту и непосредственному общению с другим как другим, замыкая человека в коконе эгоцентрической (аутичной, нарциссической, солипсической) доминанты. Непосредственное (диалогическое) общение возможно лишь в особых случаях, как результат большой и трудной внутренней работы, завершающейся «смертью двойника» и возникновением принципиально иной, новой доминанты – доминанты на другом (на собеседнике, на его лице). Для М.М. Бахтина, напротив, общение изначально диалогично, а сам диалог – универсальная и абсолютная характеристика человеческого бытия, базовое условие сознания и самосознания человека. Всякое проявление человека рассматривается в этой концепции как реплика в этом большом, глобальном диалоге. Поэтому любое человеческое проявление (даже молчание, бездействие, игнорирование общения и т.п.) диалогично по своей сути. Монолога не существует a`priori. М.М. Бахтин писал: «Быть – значит общаться диалогически… . Два голоса – минимум жизни, минимум бытия» (Бахтин, 1963, с.338-339).

В рамках диалогического подхода к психотерапии-консультированию противоречие феноменологической (А.А.Ухтомский) и онтологической (М.М. Бахтин) концепций диалога снимается в психологической категории диалога как конкретного события общения. В таком диалоге, с одной стороны, возникает доминанта на собеседнике, происходит размыкание границ внутреннего мира, прорыв навстречу другому человеку, а с другой стороны, - актуализируется подлинное, диалогическое бытие человека, его диалогическая природа. В общении двух людей такой диалог, выступающий как реальная антитеза монологу, может состояться и не состояться. Степень диалогичности общения выступает здесь как результат преодоления различных форм неподлинного, монологического (закрытого, ролевого, игрового, манипулятивного, т.е. конвенционального) общения. В этой связи ситуация психотерапевтического-консультативного общения трактуется как такая ситуация, в которой диалог оказывается возможным.

Развивая содержание основной категории диалогического подхода, его сторонники разработали четыре основных понятия данного подхода – позиция вненаходимости, внутренняя диалогичность, диалогическая интенция и диалогическая позиция.

Позиция вненаходимости – особая, профессиональная позиция психотерапевта-консультанта, осваивая которую он перестает воспринимать внутренний мир собеседника (пациента-клиента) как сферу своей практической деятельности или как объект рационального анализирования и гипотезирования, но, напротив, начинает воспринимать этот мир как лишь отображаемое и понимаемое содержание. Активность психотерапевта-консультанта, находящегося в позиции вненаходимости, проявляется лишь как его внимание к различным аспектам внутреннего мира клиента и как его адресованность к различным психологическим инстанциям (голосам) этого внутреннего мира.

Внутренняя диалогичность – это важнейшая характеристика внутреннего мира каждого человека (в том числе психотерапевта-консультанта и пациента-клиента). Внутренняя диалогичность – это результат внутреннего диалога, идущего в каждом человеке между двумя инстанциями его внутреннего мира, между его наличным «я» и его духовным Я. Психотерапевтическая-консультативная ситуация – это ситуация встречи (совмещения) двух внутренних диалогов, один из которых блокирован, приостановлен или затруднен (у пациента-клиента), а другой (у психотерапевта-консультанта) осуществляется свободно и беспрепятственно. Психотерапевтический-консультационный процесс развивается при этом как последовательность четырех основных этапов общения:

- участливое выслушивание психотерапевтом-консультантом голоса наличного «я» пациента-клиента;

- восприятие психотерапевтом-консультантом голоса духовного Я пациента-клиента;

- озвучивание психотерапевтом-консультантом голоса духовного Я пациента-клиента;

- встреча наличного «я» и духовного Я пациента-клиента, восстановление внутренней диалогичности, освобождение, очищение (катарсис) и исцеление (обретение целостности) внутреннего мира пациента-клиента.

Диалогическая интенция – это характеристика внутренней активности пациента-клиента в ситуации блокирования и фрустрации собственной внутренней диалогичности. Диалогическая интенция – это возможность внутренней диалогичности, обратная сторона тех реальных затруднений, которые испытывает пациент-клиент при вступлении в диалог с психотерапевтом-консультантом. Само существование диалогической интенции пациента-клиента ставит перед психотерапевтом-консультантом задачу ее провокации. При этом общим методическим решением в данном случае является так называемый «принцип молчания» (А.Ф.Копьев) как специально создаваемый психотерапевтом-консультантом дефицит значимых реакций, депривация обратных связей в общении с пациентом-клиентом.

Диалогическая позиция – это профессиональная позиция психотерапевта-консультанта, образуемая комплексом его установок или внутренних постулатов, в числе которых:

- постулат внутренней диалогичности любого человека;

- постулат неравенства позиций психотерапевта-консультанта и пациента-клиента как следствие особой диалогической, вненаходимой и т.д. позиции профессионала;

- постулат допустимости условного принятия и оценивания психотерапевтом-консультантом наличного «я» пациента-клиента;

- постулат незавершенности и неопределенности субъектной природы пациента-клиента;

- постулат допустимости совета как средства установления контакта с пациентом-клиентом, актуализации в его сознании тех или иных содержаний, указания на игнорируемые аспекты его собственной проблемы;

- постулат свободы и ответственности пациента-клиента за свою жизнь.

Не претендуя на сравнительный анализ и сопоставление диалогического подхода с какими бы то ни было разновидностями психотерапии-консультирования (эта большая и непростая работа еще должна быть сделана), нам хотелось бы остановиться на оценке данного подхода per se.

Во-первых, следует отметить, что диалогический подход не существует как единое и целостное направление, он представлен в работах своих сторонников в виде особых, иногда весьма различающихся друг от друга вариантов или версий. До настоящего времени никто еще не предпринял попытки интегрировать эти версии в одно целостное, систематически разработанное и представленное единым сообществом психологов-практиков направление.

Во-вторых, разработки в рамках диалогического подхода отличает, как это ни парадоксально, монологичность, отсутствие диалога с современным многообразным миром психотерапии-консультирования. Отсутствие эксплицированного психологического референтного круга восполняется при этом подчас имплицитными прикреплениями к православной, святоотеческой «христианской психологии».

В-третьих, множественность, неоднородность, а подчас и противоречивость источников, вариантов и методологических ориентаций внутри диалогического подхода во многом определяют его многоаспектную маргинальность, его положение между наукой и религией, мировой и отечественной психологий, досоветской и советской психологией.

И, наконец, в-четвертых, некоторые постулаты диалогического подхода, имеющие непосредственное отношение к практике психотерапии-консультирования, явно не согласованы между собой и противоречивы. Например, допустимость условного принятия и оценивания пациента-клиента в работе психотерапевта-консультанта никак не согласуется с пониманием собеседника не как объекта исследования, диагностики и воздействия, а как равноправного субъекта живого диалогического общения; постулируемое неравенство позиций участников психотерапевтического-консультационного общения очевидным образом противоречит самой идее диалога как равноправного общения; и т.д.

2.2. Триалогический подход

Разработка диалогического подхода к психотерапии-консультированию представляется нам крайне важным и до последнего времени единственным прецедентом продуктивного отношения к данной сфере отечественных психологов-практиков. Вместе с тем, рефлексия проблемных аспектов диалогического подхода в сочетании с собственной теоретической и практической работой автора позволили сформулировать совокупность идей и положений, развивающих, с одной стороны, общепсихологическую концепцию личности и сущности человека (Орлов, 1995), а, с другой, - систему основополагающих понятий и представлений самого диалогического подхода. Исходя из представлений автора о структуре личности как интрапсихической триаде инстанций (персона, тень, лик) и представлений А.А.Ухтомского о триаде «человек» - «другой как двойник» - «другой как лицо (собеседник)», была начата разработка триалогического подхода к психотерапии-консультированию (Орлов, 1998). Ключевой, основополагающей категорией этого подхода является категория триалога – троегласия и троебытия человека. Можно указать четыре основные значения данной категории.

Первое значение: триалог выступает как концептуальная фиксация фундаментальной тройственности человека как структуры или системы. Эта тройственность представляет собой сквозную основополагающую идею большинства религиозных, философских и психологических учений о человеке и его личности. Исходная триада «тело – душа - дух» в видоизмененном и подчас до неузнаваемости трансформированном виде многократно обнаруживает себя в широчайшем диапазоне от «сакрального» (неба) до профанного» (земли): в христианской религии – это учение о Божественной Троице, в искусстве – это темы Троицы и Святого семейства, трех богатырей, Тройки, трех братьев и трех сестер; в философии – это идеи трех моментов диалектики и трех миров (или планов существования) человека; в психологии – это многочисленные триалогических построениях классической психологии (эмоции-интеллект-воля), психоанализа (ид-эго-суперэго), аналитической психологии (тень-персона-самость), транзактного анализа (ребенок-взрослый-родитель), гуманистической психологии (me-I-self). В приземленных жизненных проявлениях – это структура нуклеарной семьи, любовный треугольник и даже своеобразный ритуал «на троих».

Второе значение: триалог – это коммуникативная и аутокоммуникативная структура, контур которой обладает интерперсональным (персона-персона), интраперсональным (персона-тень) и транс-персональным (лик-лик) измерениями (см., Орлов, 1995).

Третье значение: триалог – это реальный феномен практики психотерапии-консультирования, которая, лишь на первый взгляд, являясь диалогическим общением tet-a-tet, всегда включает в себя не только две позиции, два голоса психотерапевта-консультанта и пациента-клиента, но также позицию (голос) наблюдателя - третьего участника общения. При этом позиция наблюдателя в практике психотерапевтического-консультативного общения представлена двояко, в двух различных, диаметрально противоположных ипостасях или плоскостях. С одной стороны – это позиция наблюдателя-супервизора, того значимого другого, который обеспечивает профессиональное и личностное становление психотерапевта-консультанта, инициирует его приобщение к практике психотерапии-консультирования, осуществляет передачу профессионального мастерства и ремесла. С другой стороны – это позиция наблюдателя – субвизора (наблюдателя со стороны пациента-клиента), того значимого другого, участие которого в жизни пациента-клиента в значительной степени определяет его проблему и запрос. Позиции психотерапевта-консультанта, наблюдателя-супервизора и пациента-клиента образуют внешнюю триаду (триалог) психотерапевта-консультанта.

Тем самым профанные проявления психотерапевтического-консультационного общения, иллюзорно воспринимаемые как осуществляющиеся tet-a-tet, на линии «психотерапевт-консультант – пациент-клиент», в реальности обнаруживают в себе сакральную символику магендовида (звезды Давида) и креста (см., рис. 1):

C

Т К

Рис. 1. Психотерапевтическая/консультационная практика, включающая в себя: а) позиции психотерапевта-консультанта (Т), пациента-клиента (К), наблюдателя-супервизора (С) и наблюдателя-субвизора (с); б) совмещение внешнего триалога психотерапевта-консультанта (Т-С-К) и внешнего триалога пациента-клиента (К-с-Т); в) оппозиции психотерапевта-консультанта и пациента-клиента (Т-К), наблюдателя-супервизора и наблюдателя-субвизора (С-с).

Четвертое значение: триалог – это обучающая процедура в практике психотерапии-консультирования. Традиционной формой такой процедуры является супервизорство, практикуемое фактически во всех разновидностях психотерапии-консультирования и предполагающее систематическую работу практикующего психотерапевта-консультанта со своим супервизором в целях повышения эффективности своей работы. Еще одной формой обучающей процедуры в данной сфере является практикуемая главным образом в гуманистических разновидностях психотерапии-консультирования так называемая «работа в триадах». Такая работа позволяет обучающимся последовательно осваивать три основные формы опыта, являющиеся составными частями опыта профессионала – опыт обращения за помощью и получения помощи (в позиции пациента-клиента), опыт оказания помощи (в позиции психотерапевта-консультанта), опыт фиксации и анализа психотерапевтического-консультационного процесса (в позиции наблюдателя/супервизора). Важно отметить, что каждый из этих трех компонентов опыта профессионала может получить лишь путем реального освоения каждой из позиций в триаде «психотерапевтконсультант – пациент-клиент – наблюдатель-супервизор». Традиционное обучение психотерапии-консультированию также предполагает экспириентальное освоение всех трех позиций, однако это освоение практикуется в виде различных и разнесенных во времени форм работы: позиция пациента-клиента осваивается в форме личной терапии; позиция психотерапевта-консультанта осваивается в форме профессиональной деятельности; позиция наблюдателя-супервизора осваивается в практике супервизорства.

Содержание триалогического подхода к психотерапии-консультированию задается не только рассмотренными выше основными значениями категории триалог, но и тремя основными идеями данного подхода.

Идея трех территорий. Переход от классической (спекулятивной) к постклассической (экспериментальной и практической) психологии, связанный с именами В.Вундта, А.Бине и З.Фрейда, существенным образом изменил научные представления о субъекте (личности) как неком самовластном центре психической жизни человека. Благодаря работам в области экспериментальной и практической психологии личность человека перестала рассматриваться в качестве целостного субъекта, превратилась в расщепленную, внутренне противоречивую, сложную и динамическую конструкцию. Не смену кредо Р.Декарта - «Cogito, ergo sum» пришло замечательное своей точностью и проницательностью кредо Ж.Лакана - «Я мыслю не там, где я существую». Используя систему представлений триалогического подхода, эту переформулировку Ж.Лакана можно в свою очередь преобразовать, представив ее в следующем виде: «Я изживаю не там, где я переживаю, и я переживаю не там, где я живу». Таким образом, любого человека (в том числе любого психотерапевта-консультанта и любого пациента-клиента) можно рассматривать как одновременно существующего и проявляющегося в трех различных планах или на трех различных территориях – территории изживания-действия, территории переживания-чувства и территории проживания- бытия.

Идея трех «субъектов» (персонажей, внутренних инстанций). Я (эго) человека, осваивая каждую из трех территорий, выступает каждый раз в качестве особого «субъекта». На территории изживания-действия я человека выступает как персональный аспект личности или как внутренний наблюдатель, на территории переживания-чувства – как теневой аспект личности или как внутренний клиент, а на территории проживания-бытия - как ликовый аспект личности или как внутренний терапевт.

Идея трех языков. Проявления Я (эго) человека на трех территориях в качестве трех указанных «субъектов» или аспектов личности человека можно охарактеризовать как различные формы говорения, различные голоса или языки: внутренний наблюдатель использует знаковый язык поведения, внутренний клиент - сигнальный язык тела, внутренний терапевт – символический (образный) язык состояний.

Актуальная и одновременная активизированность всех инстанций внутреннего триалога психотерапевта-консультанта обеспечивает особое качество его присутствия в сеттинге, особое, целостное участие в жизни пациента-клиента и особую возможность транс-персональной встречи, утоляющей «боль одиночества и клиента, и терапевта».

В заключение отметим, что специфику триалогического подхода в психотерапии-консультировании мы видим, прежде всего, в том, что этот подход интегрирует:

- интерперсональные и интраперсональные, структурные и динамические аспекты данной практики;

- многообразие уровней, форм и техник психотерапевтической-консультативной работы;

- имперсональные варианты психологической рефлексии данной практики в виде симптомов, проблем, процессов, функций, установок, структур и т.п. в персонализированный-персонифицированный вариант этой практики, «действующими лицами» которого являются реальные индивиды и гипотетические персонажи (позиции, инстанции);

- практику психотерапии-консультирования и практику супервизии, традиционно существовавшие отдельно и в пространстве, и во времени, вводя в сам сеттинг психотерапии-консультирования актуально присутствующего наблюдателя-супервизора, который при этом не становится со-терапевтом-консультантом, но занимает и удерживает свою специфическую позицию, отличительной особенностью которой является ее полная противоположность конвенциональной позиции наблюдателя-субвизора: если наблюдатель-субвизор говорит, когда говорит внутренний наблюдатель пациента-клиента (Кн), увеличивает дистанцию и ослабляет контакт, когда говорит внутренний клиент пациента-клиента (Кк) и молчит, когда говорит внутренний терапевт пациента-клиента (Кт), то наблюдатель-супервизор, напротив, молчит, когда говорит внутренний наблюдатель пациента-клиента (Кн), сокращает дистанцию и усиливает контакт, когда говорит внутренний клиент пациента-клиента (Кк) и говорит, когда говорит внутренний терапевт пациента-клиента (Кт); тем самым наблюдатель-супервизор обращает логику присутствия субвизора в жизни пациента-клиента.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Таким образом, на основании вышеприведенного исследования можно сделать следующие выводы по представленной проблеме.

Не стоит забывать, что все эти проявления характера имеют свои оттенки для каждого индивидуума, поэтому консультанту следует быть весьма осторожным в своих выводах. Складывается несколько парадоксальная ситуация: невзирая на значимость жестов и выражений лица, они лишь симптомы, нечто вроде буйков на поверхности водоема, которые в каждом отдельном случае указывают на уникальность данной личностной модели.

Разработчики и сторонники диалогического подхода сближают, почти отождествляют понятия «доминанта на другом» и «диалог», нам представляется, что семантические контексты данных понятий образуют скорее антиномичные, нежели синонимичные психологические концепции.

Триалог выступает как концептуальная фиксация фундаментальной тройственности человека как структуры или системы. Эта тройственность представляет собой сквозную основополагающую идею большинства религиозных, философских и психологических учений о человеке и его личности. Исходная триада «тело – душа - дух» в видоизмененном и подчас до неузнаваемости трансформированном виде многократно обнаруживает себя в широчайшем диапазоне от «сакрального» (неба) до профанного» (земли).

Список литературы:

1. Асмолов А.Г. Психология личности. М.: Изд-во МГУ, 1990.

2. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1963.

3. Варга А.Я., Кадыров И.М., Холмогорова А.Н. Предисловие // Основные направления современной психотерапии. М., 2000, с.3 – 12.

4. Влияние современной американской психологии на практическую психологию в России. М., 1998.

5. Грининг Т. История и задачи гуманистической психологии//Вопросы психологии.1988. № 4.

6. Джейкобс Д., Дэвид П., Мейер Д. Супервизорство. Техника и методы корректирующего консультирования. С-Пб.: Б.С.К., 1997.

7. Калмыкова Е.С., Кэхеле Х. Психотерапия как объект научного исследования // Основные направления современной психотерапии. М., 2000, с.15 – 43.

8. Копьев А.Ф. Диалогический подход в психотерапии и проблемы психологической клиники // Московский психотерапевтический журнал, 1992, N 1.

9. Копьев А.Ф. Психологическое консультирование: опыт диалогической интерпретации // Вопросы психологии, 1990, N 3.

10. Менегетти А. Учебник по онтопсихологии. М., 1997.

11. Мэй Р. Искусство психологического консультирования. М., 1994.

12. Орлов А.Б. Психология личности и сущности человека: парадигмы, проекции, практики. М., 1995.

13. Орлов А.Б. Человекоцентрированное консультирование как область практики и учебная дисциплина: триалогический подход // Развивающаяся психология – основа гуманизации образования. М., 1998, с.172-173.

14. Основные направления современной психотерапии. М., 2000.

15. Роджерс К.Р. Человекоцентрированный / клиентоцентрированный подход в психотерапии // Вопросы психологии, 2001, N 2.

16. Романов И.Ю. Психоанализ: культурная практика и терапевтический смысл. Введение в теорию, практику и историю психоанализа. М., 1994.

17. Ухтомский А.А. Доминанта. М.-Л., 1966.

18. Флоренская Т.А. Диалог в работе христианского психолога // Начала христианской психологии. М., 1995, с.194-204.

19. Фрейд 3. Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1989.

20. Ярошевский М.Г., Анциферова Л.И. Развитие и современное состояние зарубежной психологии. М.: Педагогика. 1974.