Содержание:

1.    Вступление.

2.    Генетическая связь между образами замученной клячи в произведениях Некрасова и Достоевского.

3.    Эволюция образа в цикле Некрасова «О погоде».

4.    Понимание образа Достоевским в романе «Преступление и наказание:

а. образ замученной клячи и Раскольников;

б. отражение образа замученной клячи на других героях романа.

5.    Заключение.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. Одной из особенностей русской литературы является наличие  в ней сквозных образов и тем. Это и образ маленького человека, красной нитью пронизавший всю русскую литературу XIX  века, и образы русского офицерства, извечная тема отцов и детей и многое другое. Некоторые из этих тем досконально изучены в литературной критике, по ним написаны многие и многие тома рецензий, другие же наоборот, как бы остались в тени, обойдены вниманием широкой публики. Одним из таких образов является образ замученной клячи, который получил свое особенное распространение во второй половине XIX века.  Нельзя сказать, что этот образ является центральным в том или ином произведении (хотя мы можем вспомнить сказку «Коняга» Салтыкова-Щедрина), нет, как правило, это образ эпизодический, мимолетный, но в то же время несущий огромную смысловую нагрузку. Этот образ мы встречаем в произведениях уже упоминавшегося Салтыкова-Щедрина, Некрасова, Достоевского, Толстого.

В нашей работе мы попытаемся проанализировать образ замученной клячи в произведениях Некрасова и Достоевского. Хочется несколько слов сказать об авторах, произведения которых сегодня станут предметом нашего разговора. Федор Михайлович Достоевский по праву считается самым сложным мировым классиком, и хотя об его произведениях написаны многие тысячи книг, его произведения по-прежнему волнуют умы многих исследователей, и для многих читателей являются предметами размышлений и споров. Достоевский преднамеренно избирал для своих произведений «Dark side» - темную сторону  современной ему жизни.

Это его во многом сближает с другим не менее сложным представителем русской литературы – Николаем Алексеевичем  Некрасовым, который в нашей стране вызывает очень неоднозначные суждения. Мы не будем останавливаться на причинах столь расхожего понимания творчества Некрасова, ибо они очевидны, нас интересует другой аспект его литературной деятельности. Дело в том, что ярлык, доставшийся Некрасову в советское время – «крестьянский поэт» во многом оправдывает себя, но только не с отрицательной точки зрения, как это принято считать сегодня, а с точки зрения истинного назначения Некрасова, как певца «униженных и оскорбленных». Я не случайно привожу в данном случае название одного из произведений Достоевского, т. к. считаю, что Некрасов занял  в русской поэзии  ту же нишу, что и Достоевский в русской прозе, т. е. стал певцом негативной стороны жизни современной ему России.

Сегодня мы остановимся на двух произведениях из всего творческого наследия великих мастеров пера – «О погоде» Некрасова и «Преступление и наказание» Достоевского. Наш выбор не случаен. Дело в том, что в этих произведениях упоминается образ замученной клячи, образ, который ляжет в основу нашей работы.

 2.  Интересным представляется тот факт, что оба произведения написаны примерно в одно время («О погоде» - 1858-1865 гг., «Преступление и наказание» - в 1864 году). Интересен он тем, что в этих двух произведениях описание сцены с лошадьми практически совпадают и когда встал вопрос чья же это аллюзия – Некрасова или Достоевского, пришлось слегка повозиться с критической литературой, ибо на наш взгляд, этот вопрос имеет принципиальное значение для дальнейшего хода работы.

Итак, для того, чтобы выяснить кто же все-таки, был фаворитом в данном вопросе, я воспользовалась комментариями к произведению Некрасова, т.к. временные рамки написания «О погоде» достаточно обширны, и логично было бы предположить, что пальма первенства принадлежит именно ему. И действительно I часть цикла Некрасова, в которой встречается эпизод с клячей была написана  в 1858 – 1859 гг., т.е. на четыре года раньше, чем роман Достоевского. Теперь осталось выяснить как хорошо Достоевский был знаком с творчеством Некрасова, и не является ли сходство в описаниях простым совпадением. В статье Федора Михайловича «Смерть Некрасова. О том, что было сказано на его могиле», мы встречаем  следующее: «…Воротясь домой, я не мог уже сесть за работу; взял все три тома Некрасова и стал читать с первой страницы. Я просидел всю ночь, до шести утра, и все эти тридцать лет  как будто я прожил заново. Эти первые четыре стихотворения, которыми начинается первый том его стихов, появились в «Петербургском сборнике», в котором явилась и моя первая повесть. Затем по мере чтения (а я читал все подряд), передо мной пронеслась, как бы вся моя жизнь. Я узнал и припомнил и те из стихов его, которыми первыми прочел в Сибири, когда выйдя из моего четырехлетнего заключения в остроге я добился,  наконец права взять в руки книгу…». Итак, мы выяснили, что Достоевский не только был знаком с творчеством  Некрасова, но с ним была связана большая часть его жизни, и поэтому представляется вполне логичным, что Достоевский воспользовался строчками из цикла Некрасова.

Таким образом, мы не только установили схожесть в описании данной нами в заголовке темы, но и установили генетическую связь между двумя этими произведениями.

Теперь нам представляется логичным проанализировать каждый из отрывков отдельно по мере их написания (т.е. сначала мы разберем произведение Некрасова, т.к. оно было написано раньше, а затем перейдем к «Преступлению и наказанию»), а после этого проведем их сравнительный анализ и выясним, что же в них общего и чем они отличаются».

3.  «…Я спустился в душные те подвалы, - писал Некрасов в «Жизни и похождениях Тихона Тростникова», - поднялся под крыши высоких домов и увидел нищету, падающую и падшую, нищету, стыдливо прикрывающую лохмотья свои, и нищету, с отвратительным расчетом выносящую их напоказ.

…И сильнее меня поразили такие картины, неизбежные  в больших и кипящих народонаселением городах, глубже запали в душу, чем блеск и богатства твои обманчивый  Петербург». Социальная тема большого города, начатая Некрасовым в «Жизни и похождениях Тихона Тростникова» (1843), была продолжена им и в цикле сатир «О погоде».

Будни большого города с его острыми социальными контрастами нашли  в Некрасове своего певца и живописца. После ранней прозы, после беглых зарисовок в стихах «На улице» поэт перешел к своего рода очеркам в духе натуральной школы; картины уличной жизни стали в них богаче  и объемнее, но от ранних зарисовок, словно эпиграф сохранилась объемная их мысль: «Мерещится мне всюду драма». Эта мысль не покидала поэта, когда он говорил о «приютах нищеты печальных», о туманных столичных рассветах и мглистых вечерах, о погребальных дорогах и тюремных фурах. И именно при описании погребальной дороги в цикле «О погоде», мы впервые встречаемся с описанием измученной клячи. Это еще не тот момент, который перекликается со сном Раскольникова в «Преступлении и наказании», это как бы предтеча, предзнаменование другой, более подробной и более яркой картины.

…Только в крышку дощатого гроба стуча,

Прыгал грач, да извозчик-палач

Бил кургузым кнутом спотыкавшихся кляч,

И вдоль спин побелевших удары кнута

Полосами ложились…

Маленькое, казалось бы ничего не значащее описание, но в контексте всего произведения оно приобретает сильную смысловую нагрузку. Если мы вспомним, эти клячи тащат телегу с гробом, в котором лежало тело некоего Макара, который

Натерпелся ты горя живой,

Да пришлось терпеть и по смерти…

Далее идет описание жизни чиновника, который всю жизнь принимал удары судьбы, которые волей-неволей ассоциируются с ударами кнута, которыми погонял «извозчик-палач» «спотыкавшихся кляч». Отсюда становится понятна та смысловая нагрузка, которую несут эти клячи (такая уж у них доля – нести) и становится ясным, что этот образ не случаен не преходящ, а хоть он и эпизодический,  но имеет в произведении не меньшее значение, чем образ того же Макара, который в свою очередь символизирует целый сословный слой, жителей Петербурга, целый слой Акакий Акакиевичей, галерею которых начал еще Гоголь. Таким образом сопоставив воедино все факты, мы получаем следующее: спотыкающиеся на каждом шагу клячи есть не толь и не столько образы загнанных лошадей, но и символ маленького человека, который в свою очередь является сквозным образом в русской литературе начиная с творчества Николая Васильевича Гоголя. А ведь в данном случае мы разобрали и проанализировали лишь маленький эпизод из всего цикла, и уже вышли на столь глобальную проблемы, как проблема образа маленького человека.

Обобщение этого цикла поражает своей глубокой оценкой явлений социального строя России того времени. В цикле «О погоде» Некрасов выступает не только как гениальный сатирик, но и как в высшей степени трезвый и прозорливый социолог.

Более подробное описание из жизни замученных кляч мы встречаем во второй главе части первой цикла  - «До сумерек». Позволю себе процитировать весь отрывок, посвященный бедному животному, ибо это нам пригодится в дальнейшем для сравнения с подобным эпизодом у Ф.М. Достоевского:

Под жестокой рукой человека

Чуть жива, безобразно тоща,

Надрывается лошадь-калека,

Непосильную ношу влача.

Вот она зашаталась и встала.

«Ну!»  - погонщик полено схватил

«Показалось кнута ему мало) –

И уж бил ее, бил ее, бил!

Ноги как-то расставив широко,

Вся дымясь, оседая назад,

Лошадь только вздыхала глубоко

И глядела…(так люди глядят,

Покоряясь неправым нападкам.

И опять по спине, по бокам,

И вперед забежав по лопаткам,

И по плачущим кротким глазам!

Все напрасно Клячонка стояла

Полосатая  вся от кнута,

Лишь на каждый удар отвечала

Равномерным движеньем хвоста.

Это праздны прохожих смешило,

Каждый вставил словечко свое,

Я сердился - и думал уныло:

«Не вступиться ли мне за нее?

В наше время сочувствовать мода,

Мы помочь бы тебе и не прочь,

Безответная жертва народа, -

Да себе не умеем помочь!»

 Чрезвычайно сильный по своей силе отрывок их цикла. Читая его лишний раз поражаешься мастерству Некрасова. Пусть это не изыски Тютчева или Фета. Но Некрасов и не ставил перед собой такой цели, далее в этом цикле мы можем найти следующие строки:

Наша муза парит невысоко,

Но мы пишем не легкий сонет,

Наше дело исчерпать глубоко

Воспеваемый нами предмет.

Следует признать, что свою задачу Некрасов выполняет мастерски.

И опять же идет параллель образа клячи с человеческим образом, пусть не такая прямая, но все-таки довольно очевидная. Дело в том, что, то ли устав от побоев, то ли наоборот набравшись сил, но лошадь упомянутая в данном эпизоде – пошла. То есть в движении эта кляча нашла свое спасение. А далее вслед за этим эпизодом идет разговор автора со «старинушкой»   рассыльным Минаем, который уже более полувека служит рассыльным при литераторах. Так вот, во время разговора между ними происходит следующий монолог:

«…Эх, умаялось тело-то грешное!..»

- Да, пора бы тебе на покой.

«То-то нет! Говорили мне многие,

Даже доктор (в тридцатом году

Я носил ему «Курс патологии»):

«Жить тебе, пока ты на ходу!».

Более того, разговор рассыльного с автором, дает Минаю некоторую передышку («…Да пускай переждут не впервой…») и в это же время параллельно, на дороге происходит какая-то заминка, которая дает избитой кляче хоть какую-то передышку:

Тут и лошадь, недавно побитая:

Бог привел и ее отдохнуть!

Таким образом мы еще раз убеждаемся, что образ замученной клячи – это не просто сетование Некрасова на жизнь беззащитных животных (хотя и это тоже), но и глубоко символичные образы, которые напрямую перекликаются с героями произведения, многочисленной армией беззащитных и обездоленных работяг, которые всю жизнь работают и остановка для них равносильна смерти. 

 Похоже, что Некрасов, подобно упоминаемому им Федотову, срисовал с натуры пеструю картину жизни, представленную в цикле «О погоде». И не просто срисовал, а попытался проникнуть вглубь уличных сцен и событий, разгадать драму, скрытую за каждым из них.  Драм бедности, «что гибельней всякой заразы». Драма гибнущей лошади, с небывалой остротой открывшая, как уже упоминалось, одну из больших гуманистических  тем русской литературы, драма рассыльного Миная, искусно переплетенная с печальным рассказом о цензурных мытарствах, выпадающих на долю передовых литераторов.

И, наконец, может быть, самая мрачная из городских драм, оказывается тесно связанной с деревней: она разыгрывается возле «присутственных мест», где дожидаются «сотни сотен крестьянских дровей» - мужики приехали сдавать сыновней в солдаты. Некрасов постоянно возвращался к волновавшей его теме рекрутчины, справедливо видя в ней страшное зло крестьянской жизни. Он не со стороны судил об этом, а как человек, принимающий близко к сердцу деревенские беды, горе матерей и отцов. Никто  в русской литературе, не сказал об этом таких проникновенных слов как Некрасов. Горькие, унылые стихи, напоминающие своим ритмом и интонацией народные причитания.

Злость-тоску мужики на лошадках сорвут,

Коли денежки есть раскошелятся

И кручинушку штофом зальют,

А слезами-то бабы поделятся!

И этот отрывок содержит упоминание о лошадях, и вновь говорится о том, что этих лошадей будут бить. И в этом эпизоде, казалось бы совсем мимолетное упоминание о кляче, на наш взгляд тоже несет определенную смысловую нагрузку: беспомощные и беззащитные крестьяне, у которых забрали в армию последнюю надежду и опору – их сыновей не в состоянии ничего сделать и свою беспомощность и все то, что у них накипело, сорвут на еще более беззащитных созданиях – своих лошадях.

Следует отметить, что для Некрасова тема лошади, в том или ином проявлении можно считать  сквозной. Трудно, например, забыть, эти беглые строки о веселом коне, который не с голоду, а исключительно от избытка играющих жизненных сил подбегает к нагруженному возу и выхватывает оттуда колосья («Несчастные»). Савраска в поэме «Мороз Красный нос» такой же персонаж поэмы, как и люди, изображенные в ней. Таких персонажей у Некрасова много: и молодые лошади (в стихотворении того же названия), и Серко из «Уныния» и жеребенок из «Саши», и «лошадка, везущая хворосту воз», и «наша» кляча, которую избивают кнутом.

Таким образом можно сделать вывод, что образ замученной клячи – это символ заезженного и беззащитного человека, современного Некрасову. Более того, это человек не только крестьянин,  как это может сначала показаться, ведь лошадь, как правило ассоциируется с деревней, но и городской  трудяга, вся жизнь которого – непосильный труд и остановка смерти подобна.

Город с его шумом и суетой, с черным дымом фабричных труб представлялся Некрасову «омутом», засасывающим не только людей, но и животных («До чугунных коней на воротах застав/(Что хотят ускакать из столицы стремглав»), очагом всевозможных пороков и бедствий.

4. а.Для Достоевского не столь характерно отражение бед и несчастий простого народа. Он не идеализировал все стороны народной жизни, считая, что «зеленое вино» - одна из народных бед, за которой тянутся нищета проституция, другие уродливые превращения, которые претерпевает душа человека. Эти мотивы получили распространение в романе (ср. несуществующий предварительный замысел романа «Пьяненькие»). Жестокость, дикость, разгул, свойственные народу, Достоевский считал необходимым отличать от незамутненных глубин народной души.

Но не будем отдаляться от темы и перейдем непосредственно к сну, Раскольникова, в котором собственно и идет речь и о жесткости и разгуле, и о, что для нас более важно, и  представлен образ замученной клячи, ужен не раз упоминавшийся в данной работе. Итак, мы взяли на себя смелость утверждать, что описание дикой сцены из сна Раскольникова, где некий Микола избивает и убивает несчастное животное – есть аллюзия к произведению Некрасова «О погоде». Здесь я считаю необходимым процитировать отдельные моменты из этого эпизода романа, и провести сравнительный текстологический анализ двух отрывков: из цикла Некрасова и из романа Достоевского.

«…Этакая кляча не довезет! Да ты, Миколка, в своем уме ли! Ей уж лет двадцать будет!» - Достоевский,

«…Чуть жива, безобразно тоща,

Надрывается лошадь-калека,

Непосильную ношу влача…» - Некрасов.

«Эх, ешь те комары! – неистово вскрикивает Микола, бросает оглоблю и берет железный лом. – Берегись! – кричит он и что было силы огорошивает бедную лошаденку. Удар рухнул; кобыленка зашаталась, осела, хотела было дернуть, но лом снова ложится ей на спину, и она падает на землю, точно ей подсекли все четыре ноги разом. Миколка становится сбоку и начинает бить ломом по спине…» - Достоевский.

«Ну, погонщик, полено схватил

(Показалось кнута ему мало) –

И уж бил ее, бил ее, бил!…

…Он опять по спине, по бокам,

И вперед забежав по лопаткам…» - Некрасов.

Кроме того, если мы прочитаем произведение Некрасова чуть дальше найдем еще одно подтверждение того, что Достоевский апеллировал к циклу «О погоде», так вот в главке 4, части второй цикла Некрасова автор возвращается к избитой лошади, и показывает сцену, как некто из кареты протягивает к ней руку:

Тут и лошадь недавно побитая:

Бог привел и ее отдохнуть!

Смотрит прямо в окошко каретное,

На стекло надышала пятно.

Вот лицо, молодое, приветное,

Вот и ручка – раскрылось окно,

 И погладила  клячу несчастную,

Ручка белая…»

У Достоевского как обычно происходит все более жестоко и Микола таки забивает лошадь насмерть, но свидетелем этой стал маленький Родион Раскольников:

«А бедный мальчик уже не помнит себя. С криком он бросается к савраске, обхватывает ее мертвую, окровавленную морду и целует ее, целует ее мертвую в губы, в глаза».

На мой взгляд, параллели здесь очевидны.

Интересным представляется сравнение двух Миколок в романе. Один из них в порыве бессмысленной жесткости под разудалую песню забивает на потеху толпе несчастную кобылу, а другой Микола-красильщик – готов принять на себя чужой грех, «пострадать». Такие параллели характерны для Достоевского, но не будем отвлекаться от нашей темы.

Прейдем непосредственно к образу замученной кобылы, с образом которой мы встречаемся в романе Достоевского. И здесь мы впервые сталкиваемся с серьезными различиями между этими двумя отрывками – некрасовским и отрывком из романа Достоевского. Дело в том, что у Достоевского – ос образом замученной кобылы мы встречаемся во сне главного героя романа – Раскольникова. И в данном случае эта кобыла естественно несет большую смысловую нагрузку, но у Достоевского эта нагрузка имеет несколько иную, более психологическую окраску, чем у Некрасова. В данном случае образ несчастной, избиваемой кобылы символизирует не какого-либо отдельного человека, или сословие, как это было у автора цикла «О погоде», а одну отдельно взятую человеческую черту, а именно – совесть, причем совесть не вообще, а конкретного человека – Родиона Раскольникова. Но здесь нам придется совершить небольшой экскурс по содержанию романа «Преступление и наказание», для того, чтобы нам стало понятно о чем идет речь.

Дело в том, главный герой романа, бедный студент, в силу многих причин (бедность, наличие собственной теории «Мы все глядим Наполеоны», и как это ни странно – желание помочь людям), убивает старуху процентщицу – Алену Ивановну. Причин для убийства было несколько, но нас интересует одна – теория Раскольникова. Из нее следует, что мир делится на две категории людей: «твари дрожащие» и «сильные мира всего». Вторая категория людей, по мнению Раскольникова, вершит историю. И в силу этого им позволено переступить порог вседозволенности. Раскольников, который хочет проверить правильность своей теории, вернее свою принадлежность к той или иной категории, решается на страшный эксперимент: он, как уже говорилось, убивает старуху, и ждет реакции своего  «я» на это событие. И эта реакция не заставляет себя долго ждать. Раскольникова начинает мучить совесть. Причем муки эти страшнее любого уголовного наказания. Неслучайно роман называется «Преступление и наказание», более того, эти слова взяты не в привычном для нас значении, а скорее в этимологическом, т.е. в том, в котором они появились изначально в языке. «Преступление»  - от слова преступить, переступить через черту, через себя. «Наказание» - не только наказание в прямом смысле этого слова, но и наказ, назидание.

Так вот, образ замученной клячи, образ изнасилованной совести Раскольникова. Неслучайно эта сцена дается во сне главного героя романа, т.е. на подсознательном уровне. Но если лошаденку во сне убивают, то совесть свою Раскольникову убить так и не удается. Более  того, Раскольников признается, что удил не старуху, и даже не свою совесть: Я не старуху, я себя убил». Здесь скорее следует говорить даже не о гибели Раскольникова, как личности, а о гибели его идеи, спасительной гибели, которая приводит его к очищению

Подобно другим трагическим героям мировой литературы – царю Эдипу и Макбету, раскольников после убийства оказывается в положении, из которого для него возможен лишь один – трагический выход. Если бы раскольников был человеком более заурядным, способным притворяться, лгать и лукавить себе и другим, то вряд ли Достоевский избрал бы его своим героем. Но Раскольников даже после совершения убийства абсолютно честен с самим собой, и с другими людьми. Вот почему его история – история не падения, а сложного и мучительного нравственного роста героя. Совершив преступление и осознав вину до конца, Раскольников не падает под тяжестью своей вины, а находит в себе внутренние силы для возрождения. Гибель его мрачной, бесчеловечной идеи становится источником нового, трудного прорастания живого, человеческого начала его личности.

Таким образом сон Раскольникова,  в котором мы наблюдаем убийство замученной клячи приобретает необыкновенную силу. Исходя из наших предыдущих рассуждений получается, что пытаясь убить свою совесть главный герой получает для себя абсолютно неожиданный результат: вместо совести гибнет его жестокая идея, так что образ погибающей кобылы, можно считать жертвоприношением на пути к нравственному становлению героя. Убийство этой клячи является как бы первым сигналом к пробуждению всех лучших качеств героя. Герой еще не совершил убийства, а уже наблюдает первые предупредительные сигналы, о том, что случится что-то страшное.

Таким образом мы можем обобщить все вышесказанное и сделать определенные выводы.

Достоевский писал, в конце жизни, что его заветной мечтой, как человека и писателя оставалось всегда стремление помочь «девяти десятым» человечества, угнетенным и обездоленным. И следует признать, что во всей литературе XIX века нет произведения, которое бы с таким бесстрашием, с такой поистине шекспировской мощью изображало картины человеческих страданий, вызванных нищетой, общественным неравенством и угнетением, как «Преступление и наказание». Но роман Достоевского – не только полное захватывающего трагизма изображение обездоленности и страданий. Это и апелляции к человеческой совести и разуму. Великий русский писатель страстно защищает идею нравственного достоинства человека, который не хочет оставаться «вошью», не желает безмолвно подчиняться и терпеть, но всем своим существом восстает против несправедливости и страданий, не хочет и не может примириться с ними.

И вот среди всего этого пафоса, не последнее место занимает один из сильнейших, на мой взгляд, символических образов – образ замученной клячи, образ, который можно при желании привязать практически ко всем героям произведения, несмотря на то, что этот образ все-таки живет в подсознании Раскольникова: это и обездоленные Мармеладовы, и бедная сестра старухи-процентщицы Елизавета и т.д.

б. Но Достоевский был бы не Достоевским, если бы образ заезженной клячи «принадлежал» бы только Раскольникову. Этот образ можно с полным правом отнести к доброй половине героев романа.

Как и у Некрасова, у Достоевского данный образ проецируется на  судьбы людей, которых мы наблюдаем по ходу романа. Кстати, еще одним доказательством аллюзии Достоевского служит тот факт, что он вкладывает в этот образ, по отношению к людям, тот же смысл, что и автор цикла «О погоде» - этот образ символизирует мир «униженных и оскорбленных» людей.

Интересным представляется следующий эпизод романа:

«Придя домой уже к вечеру, весь дрожа, как загнанная лошадь, он лег на диван и тотчас же уснул.

Очнулся он от ужасного крику, Боже, что это за крик! Таких неестественных звуков, такого воя, вопля, скрежета, слез, побоев и ругательств он никогда еще не слыхивал. На лестнице помощник квартального надзирателя избивал хозяйку Раскольникова…».

В данном случае Достоевский не только проводит прямую параллель между Раскольниковым и загнанной лошадью, он как бы продолжает его сон, только в данном случае в роли избиваемой клячи выступает квартирная хозяйка, тоже, наверняка, женщина не самой легкой судьбы. 

Пожалуй самым ярким образом, ассоциирующимся с образом заезженной клячи является Катерина Ивановна Мармеладова. Ее тоже «побили», но «побила» ее жизнь. Удары, которые несчастная кляча из сна Раскольникова «принимала ломом» из рук обезумевшего Миколы, Катерина Ивановна  получала от судьбы, тяжелой и беспросветной.

Оставшись вдовой с тремя детьми на руках, она выходит замуж за чиновника Мармеладова, в надежде на то, что он станет ей опорой в жизни, но этого не случается и ее ожидает очередной жизненный удар – муж начинает безбожно пить. Он пропивает своё жалование, одежду, одежду Катерины Ивановны. Но это еще не самое страшное, что могло с ней случиться – в конце концов Мармеладов погибает. Эта трагедия окончательно подкашивает Катерину Ивановну. Она сходит с ума и пытается отправиться вместе с детьми попрошайничать, заставляя их паясничать.

Образ Катерину Ивановны и сам по себе является символичным – он символизирует судьбу несчастных женщин, которые не совсем еще опустились, как те проститутки. которых мы встречаем в романе, но и уже не в состоянии вести нормальный образ жизни, в силу многих причин, а основная из них – социальная: нищета и безысходность. Так вот, в данном случае образ замученной клячи выполняет функцию, о которой уже неоднократно говорилось в нашей работе – он лишь оттеняет, или, вернее, усугубляет ту картину, которую рисует Достоевский изображая жизнь Катерины Ивановны и ей подобных.

 И еще один символ!    Мармеладов погибает под копытами лошади…  Достоевский, как бы дает понять, что уж если Катерина Ивановна принимает удары судьбы, подобно той несчастной клячи, то уж пусть последний, завершающий удар по относительному благополучию этого семейства нанесет эта злосчастная кляча. В романе Достоевского мы наблюдем сложнейшее переплетение символов, которые  столь характерно  для творчества Достоевского, и которое вызывает бесчисленные споры исследователей и читателей, и которое делает Достоевского «вечно недопонятым писателем».

Кроме того, тень замученной клячи проецируется на мать Раскольникова – Пульхерия Александровна.  Это также замученная жизнь женщина, которая мечтает об одном – чтоб были счастливы ее  дети, хотя сама, боясь себе в этом признаться, боится Раскольникова.

И вот, что интересно, проецируя образ клячи на женщин старшего поколения, Достоевский всячески показывает, что женщины молодого поколения, всячески стараются избежать участи свих матерей. И на самом деле, очень трудно назвать Соню Мармеладову заезженной клячей. Да она также, как  и мачеха принимает удары судьбы, быть может даже в большей степени, т.к. мы знаем, что было время, когда Катерина Ивановна жила почти счастливо, да она находится на самой нижней ступени общества – живет по «желтому» билету, но в ней чувствуется сила, которая позволит ей выбраться из всего этого, более того, она поможет выбраться из всего этого Раскольникову. Именно в этом и проявляется оптимизм Достоевского, он дает надежду своим героям, надежду на светлое будущее, дает им шанс избежать участи замученной клячи.    

5. Таким образом, следует признать, что образ замученной клячи, не только явился одним из сквозных  образов русской литературы, но и процессе развития литературы, эволюционировал и развивался, приобретая все новое и новое звучание, наполняясь все более и более символическим смыслом. Если в произведениях Некрасова этот образ символизирует лишь тяжелую долю простого народа, используется для выявления каких-то обобщенных, неявных человеческих черт, то у Достоевского он наполняется тяжелым психологизмом, и олицетворяет конкретные черты конкретного человека, даже более того, он включает в себя все переживания Родиона Раскольникова, и не только включает, но и воплощается в его снах.

Впоследствии образ лошади находит свое воплощение в произведениях многих русских и советских писателей: Толстого, Маяковского, Высоцкого и других писателей.

И в заключение несколько слов хотелось бы сказать о природе этого образа, немного поразмышлять о причинах его популярности. Дело, как нам представляется, в том, что Россия до середины XIX  оставалась аграрной страной, и поэтому лошадь – была основной рабочей силой. Боле того, бесправные крестьяне, да и городская беднота видели в ней существо еще более бесправное и бессловесное и поэтому лошади зачастую оказывались крайними в тех ситуациях, когда людям было не на ком «отыграться». Вот и получалось, что лошадь оказывалась крайней в человеческой социальной лестницы, и доставалось ей соответственно больше всех, не смотря на то, что она зачастую оказывалась единственной кормилицей в семье. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы:

&  Богомолова Е.И., Жаров Т.К., Кедрова М.М. Пособие по литературе для слушателей подготовительных отделений ВУЗов.

&  Некрасов в школе (сборник статей)/ Под редакцией Головенченко Ф.М. 

&  Достоевский Ф.М. Преступление и наказание.

&  Корней  Чуковский. Мастерство Некрасова.